Всё будет так, как хочет Он -
И вот закон всего.
Придет однажды почтальон,
И принесет письмо.
А в нём - сплошные письмена,
Неясные слова,
И за главой идет глава,
А за строкой - строка.
Но этот странный алеф-бет
Читать я не привык,
Я много зим и много лет
Учил Его язык.
И что-то понял, наконец.
За буквочками вслед
Пошел я, кто-то думал - бред,
А это вёл Отец.
И так за строчкою строка,
И за главой - глава,
Я шёл намедни и вчера,
И завтра, и всегда.
И понял я в какой-то миг,
Что времени уж нет,
Я прочитал немало книг,
И главную - Завет.
А Он писал тебе письмо,
И ты читал его,
Не понимая из него
Порою ничего.
Противоречием взрывал
Твой неокрепший ум,
Тебя Он словно отрицал,
Словно базарный шум.
Ты обижался много раз,
И ты сходил с пути,
Но возвращался всякий раз
И говорил - прости.
Перевернул одну главу -
Там белые листы,
Куда же - ты спросил, - пойду?
Он говорит - иди.
Но дальше ведь дороги нет!
И света нет в окне.
Но словно надпись на стене,
Он говорит во мне.
И перешел ты рубикон
Из боли и утрат.
Всё будет так, как хочет Он.
И нет пути назад.
Дорогие читатели! Не скупитесь на ваши отзывы,
замечания, рецензии, пожелания авторам. И не забудьте дать
оценку произведению, которое вы прочитали - это помогает авторам
совершенствовать свои творческие способности
Поэзия : 2) Огненная любовь вечного несгорания. 2002г. - Сергей Дегтярь Это второе стихотворение, посвящённое Ирине Григорьевой. Оно является как бы продолжением первого стихотворения "Красавица и Чудовище", но уже даёт знать о себе как о серьёзном в намерении и чувствах авторе. Платоническая любовь начинала показывать и проявлять свои чувства и одновременно звала объект к взаимным целям в жизни и пути служения. Ей было 27-28 лет и меня удивляло, почему она до сих пор ни за кого не вышла замуж. Я думал о ней как о самом святом человеке, с которым хочу разделить свою судьбу, но, она не проявляла ко мне ни малейшей заинтересованности. Церковь была большая (приблизительно 400 чел.) и люди в основном не знали своих соприхожан. Знались только на домашних группах по районам и кварталам Луганска. Средоточием жизни была только церковь, в которой пастор играл самую важную роль в душе каждого члена общины. Я себя чувствовал чужим в церкви и не нужным. А если нужным, то только для того, чтобы сдавать десятины, посещать служения и домашние группы, покупать печенье и чай для совместных встреч. Основное внимание уделялось влиятельным бизнесменам и прославлению их деятельности; слово пастора должно было приниматься как от самого Господа Бога, спорить с которым не рекомендовалось. Тотальный контроль над сознанием, жизнь чужой волей и амбициями изматывали мою душу. Я искал своё предназначение и не видел его ни в чём. Единственное, что мне необходимо было - это добрые и взаимоискренние отношения человека с человеком, но таких людей, как правило было немного. Приходилось мне проявлять эти качества, что делало меня не совсем понятным для церковных отношений по уставу. Ирина в это время была лидером евангелизационного служения и простая человеческая простота ей видимо была противопоказана. Она носила титул важного служителя, поэтому, видимо, простые не церковные отношения её никогда не устраивали. Фальш, догматическая закостенелость, сухость и фанатичная религиозность были вполне оправданными "человеческими" качествами служителя, далёкого от своих церковных собратьев. Может я так воспринимал раньше, но, это отчуждало меня постепенно от желания служить так как проповедовали в церкви.
